Анатолий Мезенцев: «Тихорецк мне в Магадане снился…»

Ещё до появления в моей жизни первого магнитофона, которые, кстати сказать, в то время были большим дефицитом, я начал интересоваться музыкой. Слушал взахлёб, что придётся, где придётся и у кого придётся. Пожалуй, исключением была классическая музыка, до которой я «дорос» уже спустя многие годы, поняв одну вещь: классику невозможно воспринимать посредством звукопередающей аппаратуры, её нужно слушать только в натуре. А в то время на слуху были «Deep Purple», «Smokie», «ABBA», «Boney M» и многие другие. Но это было трудно достать. Катушки переписывались много раз, качества эти записи оставляли желать лучшего.

Но моё поколение в то время было довольно и этим, пользуясь для самоуспокоения бесшабашной пословицей «На безрыбье и краковская колбаса — селёдка». Лучшего всё равно взять-то было негде. Относительно отечественной, или как раньше было принято её называть «советской», эстрады, проблем вообще не существовало. Телевидение и радио было достаточно насыщено программами типа «В рабочий полдень» и «Утренняя почта». Там уж крутили и «Самоцветов», и Пьеху, и Льва Лещенко. Но особенно нравились мне те песни, которые сейчас именуются неприемлемым для меня словосочетанием «русский шансон», а я называю их Жанром. Помню, что один из моих одноклассников, парень, тянувшийся к музыке, умевший играть на нескольких инструментах, окончивший к тому времени музыкальную школу, постоянно ходил и напевал песни «Как-то по проспекту с Манькой я гулял…», «А подо мной глубина…», «Увяли розы» и странную песню «Поспели вишни в саду у дяди Вани». С этих самых вишен, поспевших в саду у дяди Вани, и начался мой путь как коллекционера песен Жанра. Когда у меня уже был магнитофон, было записано множество песен и исполнителей.

Я писал всё подряд, что имело касательство непосредственно к Жанру. Но одну запись я разыскивал безуспешно – «Поспели вишни в саду у дяди Вани»! Упоительная страсть поиска, знакомая только коллекционерам. Нашёл я её, нашёл! Да вот только не в том исполнении, в котором услышал впервые. В той, услышанной записи у старшего брата этого самого музыкально-продвинутого паренька, было своеобразное звучание, свой шарм, какая-то отличительная особенность игры клавишника. В той записи органист со своим инструментом был безусловным лидером, определявшим манеру игры всего ансамбля. Все песни были завязаны именно на игру органиста, и создавалось впечатление, что если бы клавишник прекратил играть, то вся команда, состоявшая из бас-гитары, ритм-гитары и ударных, немедленно бы развалилась! Во всяком случае, так мне тогда казалось. Наконец-таки у своего брата я отыскал эту запись, катушку, подписанную «Магаданцы». В последствии моя коллекция много раз претерпевала какие-то изменения, но записи «Магаданцев» в ней были всегда. Хочу заметить, что в процессе поиска мне попадалось много исполнителей, пытавшихся играть в стиле «Магаданцев» — это были и отдельные певцы, и различные, возможно, ресторанные музыкальные коллективы. Самой известной является запись Аркадия Северного с ансамблем «Крёстные Отцы». Там даже говорится о том, что музыкальное сопровождение – «Магаданцы». Естественно, это была очередная хохма неунывающего и щедрого на всякие выдумки и романтические байки Аркадия Северного. Такая выдумка могла ввести в заблуждение человека довольно далёкого от музыки, или же давала повод думать о том, что некие «Магаданцы» — состав музыкантов сессионных.

Но в таком случае, мои выводы относительно своеобразной манеры игры, создании собственного неповторимого музыкального рисунка органистом в настоящих «Магаданцах» только утвердились. Спустя несколько лет появилась знаменитая запись Аркадия Северного с ансамблем «Встреча». И при прослушивании я с удивлением обнаружил знакомую манеру игры клавишника и голос исполнителя нескольких песен, слышанный мною у «Магаданцев»! Сейчас не помню уже как, но стало известно и имя этого исполнителя, органиста Анатолия Мезенцева. Имя, ставшее легендарным в Жанре для многих поколений поклонников, не благодаря рядовому участию в записи «Магаданцев» и «Встречи», а именно как вдохновителю, создателю, виртуозному и талантливому Музыканту – как лидеру этих двух коллективов. Более того, несомненно, Анатолий Мезенцев и ансамбль ресторана «Магадан» являются создателями и пионерами направления в Жанре, а именно – направления классических (ритм- и бас-гитары, клавишные и ударные) ресторанных вокально-инструментальных ансамблей. Из всех, они первыми записали свою программу, чем и показали пример многим, следующим за ними. Это потом уже были «Воркутинцы», «Колымчане» и многие другие. А первыми всё ж-таки были музыканты вокально-инструментального ансамбля ресторана «Магадан» под управлением Анатолия Мезенцева.

Проходило время, я по-прежнему занимался собиранием собственной музыкальной коллекции. Появлялось различное множество исполнителей, среди которых были однодневки, и были очень интересные личности, прочно утвердившиеся в Жанре и занявшие достойные места в многочисленных коллекциях любителей и профессионалов. Потом, всем известно, грянула придурковатая перестройка, напрочь сломавшая судьбы народов и стран. В круговерти этого смутного времени, зазвучало всё больше и больше голосов исполнителей, пытавшихся работать в Жанре. Отдельным направлением явилась нам музыка эмиграции третьей волны. Исполнителей, чей творческий потенциал в полной мере раскрылся вдали от отечества. Не назвать эти имена здесь я не могу, потому что они составляют некую веху в истории развития Жанра – это Вилен Токарев, Анатолий Могилевский, Михаил Гулько, Михаил Шуфутинский, Григорий Димант, Любовь Успенская. Есть и другие, но эти – фундамент. Проявились и имена моих соотечественников, живущих и сейчас в России, которые не уступали маститым эмигрантам в плане подачи песен Жанра: Анатолий Полотно, Андрей Никольский, Николай Тюханов. А вот потребность коллекционера в записях старых исполнителей, запрещённых раньше советской цензурой, была всегда. И вот уже с экрана телевизора мы можем увидеть вживую выступления легендарных Братьев Жемчужных, а в музыкальном магазинчике можно приобрести без всякой оглядки диск Кости Беляева. Выходят компакт-диски Аркадия Северного и Владимира Шандрикова. На сайтах Интернета появляются интервью со звукооператорами, записавших подпольно в советское время Аркадия Северного и Владимира Сорокина. Издаются журналы, посвящённые Жанру. Но вот только нигде не найти имени замечательного музыканта Анатолия Мезенцева. Обошли стороной это имя газетные полосы и радиопрограммы, посвященные исполнителям Жанра, звукозаписывающие студии в большинстве своём сконцентрированные на получения барышей от издания «шедевров» новоявленных «легенд русского шансона», издают 70% продукции, от которой лично у меня возникает желание оградиться от самой принадлежности тому жанру, который эти самые издатели и называют «русским шансоном». На сайтах Всемирной Паутины нет никакой достоверной информации об ансамбле ресторана «Магадан» и о его руководителе Анатолии Мезенцеве, более того, и недостоверной информации — там сущие крохи… И вот появляется книга Михаила Шелега «Аркадий Северный. Грани жизни». И в этой книге я нахожу следующие строки: «Появление на свет знаменитых тихорецких концертов тоже характеризует Северного как человека, легкого на подъем, принимавшего любые приглашения, связанные с записью песен. Знакомый Маклакова Леонид Павлов — любитель качественных записей и хорошей аппаратуры — жил и работал в семидесятые годы в Магадане, где сдружился с первоклассным музыкантом и аранжировщиком, руководителем оркестра ресторана «Магадан» Анатолием Мезенцевым. Мезенцев в те годы занимался тем, что набирал на Большой земле музыкантов и певцов в магаданские рестораны.

В разные годы у него работали Шуфутинский, Гулько, Могилевский и другие. Магнитофонный альбом блатных песен в исполнении Михаила Шуфутинского в сопровождении ансамбля «Встреча» и Анатолия Мезенцева (клавишные) уже тогда ходил по стране, подарив вторую молодость песне «Поспели вишни в саду у дяди Вани…». Вскоре судьба разбросала всех по беду свету: Павлов уехал в Ленинград, Мезенцев, заработав на Крайнем Севере кругленькую сумму, вернулся в свой родной город Тихорецк, Шуфутинский эмигрировал в Америку. Так вот, Леонид Павлов и предложил однажды Мезенцеву пригласить Северного в Тихорецк для записи альбома. Через Маклакова разыскали Аркадия, и тот с радостью принял предложение. Вот почему концерт, записанный в Тихорецке в 1978 году, называют «А. Северный, магаданцы и анс. «Встреча». По сути, «магаданцем» мог называться только Анатолий Мезенцев, остальные же музыканты были местные. Из записанных песен скомпоновали несколько альбомов, и теперь они ходят по стране под разными названиями и разными датами». Позволю высказать немного своего недоумения по поводу написанных Шелегом строк. Лично я ни разу не встречал нигде записей Шуфутинского в сопровождении ансамбля «Встреча»! Более того, имеются явные несоответствия: в Магадане не существовало никакого ансамбля «Встреча»! «Встреча» — это коллектив, аккомпанировавший Северному в Тихорецке, т.е. никакого отношения к Магадану не имеющий. На записи «Магаданцев» нет голоса Шуфутинского! И самое главное: я хорошо знаком с работой музыкальных коллективов ресторанов тех лет, а именно, период конца 70-х до начала второй половины 80-х годов. Состав был классическим: ритм-гитара, бас-гитара, орган и ударные. Зачем два клавишника в одном ресторанном коллективе?! Михаил Захарович Шуфутинский довольно подробно описывает свою жизнь в Магадане в своей книге. Там нет ни слова о Мезенцеве, о якобы сделанной записи, мельком упоминается ресторан «Магадан». Если бы было что-нибудь подобное, думаю, Шуфутинский обязательно упомянул бы об этом. А «Встреча» — это вообще тихорецкий ансамбль, позже, кстати, так нигде больше и не проявившийся. Немного ниже я вернусь ещё к имени Леонида Павлова. Вернусь так же и к ещё двум несомненным несоответствиям, а именно: насчёт «дарения второй молодости песне «Поспели вишни…» и фразы о том, что «По сути, «магаданцем» мог называться только Анатолий Мезенцев, остальные же музыканты были местные», не заостряя внимания на неточность даты записи, указанной Шелегом, в 1978 году «Тихорецкого концерта». К тому времени меня уже всерьёз заинтересовала личность Анатолия Мезенцева, поразившего меня своей игрой и исполненными песнями много лет назад, личность музыканта сыгравшего не последнюю роль в моём увлечении Жанром. Как узнать? К кому обратиться? Сведений никаких не было. Единственный, кто смог дать более-менее какую-то информацию о «Магаданцах», мой старший товарищ Виктор Захаров, долгое время живший в Магадане и занимающийся до сих пор коллекционированием музыки. Небольшое интервью с ним я привёл в статье «Мы барды, менестрели…», опубликованном на сайтах «Блатата» и «Блатной Фольклор».

Пару лет назад жизнь свела меня с прекрасным человеком, журналистом Игорем Анатольевичем Ефимовым, который принял в моей «литературной судьбе» живое участие. Страстный поклонник творчества Аркадия Северного Игорь Ефимов совместно с Дмитрием Петровым, не менее одержимым поклонником и исследователем творчества Короля Блатной Песни, приступили к написанию книги о жизни и творчестве Аркадия Дмитриевича Звездина. На сегодняшний день эта кропотливая многолетняя работа окончена. В процессе написания книги, Игорь неоднократно обращался ко мне как к «специалисту по Краснодарскому краю». Дело в том, что период пребывания Аркадия Северного на Кубани был весьма туманен. Никто исчерпывающей информации дать не мог. Вот это и подвинуло меня к розыску каких-либо сведений об Анатолии Мезенцеве, личностью которого, как было уже сказано, я интересовался. К слову сказать, я даже делал неофициальный запрос через паспортный стол о настоящем пребывании в городе Тихорецке Анатолия Мезенцева. Этот запрос оказался несостоятелен, от меня, как я понял, просто отмахнулись. И вот спустя какое-то время, Дима Петров сообщает номер телефона некоего человека, живущего в Казани, который якобы имеет телефоны Анатолия Мезенцева и Славы Сафонова, знаменитого звукооператора, записавшего легендарный «Тихорецкий концерт» Аркадия Северного. После стольких лет полной неизвестности и абсолютного фиаско результатов всех моих поисков эта информация мне показалась неправдоподобной. Тем не менее, я набрал телефонный номер в Казани и позвонил. На первые три моих звонка мне никто не ответил, а на четвёртый поднял трубку молодой человек и сообщил, что отец, которому собственно я и звонил, будет только вечером. Я объяснил парню цель своего звонка и оставил номер своего телефона. Буквально через полчаса зазвонил телефон, и… судьба свела меня с ещё одним страстным поклонником творчества Северного Владимиром Яновичем Урецким, который и сообщил мне номер телефона Анатолия Мезенцева. «Куй железо, не отходя от кассы!», говаривал незабвенный Лёлик в роли Папанова, и вот я звоню в Тихорецк…
— Да, слушаю, — отвечает приятный женский голос.
— Добрый вечер! Могу ли я услышать Анатолия? – почему-то не верится, а назойливая мысль о том, что я ошибся номером зудит в голове.
— Алло, я слушаю, — голос моего собеседника спокоен и уверен. Этот голос не имеет ничего общего с голосом вокалиста «Магаданцев» и «Встречи».
— Здравствуйте, Вы Анатолий Мезенцев? – дурацкая мысль об ошибке становиться всё более и более реальной. И вдруг совершенно исчезает, когда я слышу :
— Да, это я. Мы поговорили совсем немного.
Я просил о встрече, объяснил, что интересуюсь работами Мезенцева в составе ансамбля «Магадан» и ансамбля «Встреча», собираю любую информацию и хочу подготовить материал для печати. Потом было ещё пару телефонных разговоров, в которых мы оговорили с Анатолием Мезенцевым мой приезд в Тихорецк. И вот спустя несколько дней мы с братом едем в Тихорецк. Эта поездка для меня крайне волнующа тем, что наконец-таки я могу увидеть человека, песни, в исполнении которого, я слушал почти тридцать лет, и тем, что на эту встречу со мной едет мой брат, впервые познакомивший меня с записями «Магаданцев». В общем, всё как-то складывалось как-то по-особенному, что ли… Дорога длинною в 340 километров оказалась не трудной. В Краснодарском крае традиционно одни из лучших дорог в стране. Было, правда, несколько холодно для этого времени года.

Унылые и однообразные картины осенней природы, хмурого тяжёлого неба были слегка раскрашены разноцветной листвой деревьев. А по бескрайним свежевспаханным полям, по жирному чернозёму деловито бродили во множестве озабоченные грачи. Предварительно созвонившись и уточнив адрес, мы подъехали к дому, находящемуся совсем недалеко от въезда в Тихорецк. Навстречу нам вышел невысокий, коренастый человек, которого я сразу же узнал по единственному снимку 26-тилетней давности, имевшемуся у меня. Это и был Анатолий Иванович Мезенцев. На уютной кухне, куда нас пригласил Анатолий Иванович, мы расположились за большим столом. Почему-то сразу стало уютно и просто. Почему? Не знаю. То ли оттого, что легендарный Анатолий Мезенцев был в спокойной домашней обстановке, то ли оттого, что хозяин дома перед разговором сразу же зажёг на столе свечу, которая, как известно, создаёт самую непринуждённую атмосферу, то ли оттого, что напротив меня сидел человек, которого я знал уже много лет… Я не могу назвать этот материал интервью. Слишком уж как-то официально и неодушевлённо это понятие, которым невозможно передать атмосферу встречи. Безусловно, имели место быть вопросы и ответы. Но я бы предпочёл назвать разговор с Анатолием Мезенцевым беседой, а чем больше мы узнавали друг друга – доверительной беседой. Итак, большую часть этой беседы, в которой принимали участие супруга Анатолия Мезенцева Татьяна Семёновна и мой брат Александр Алексеевич, и которая была записана 6 ноября 2005 года, я предлагаю вашему вниманию.

А.Х.: Анатолий Иванович! Пожалуйста, расскажите о себе: Анатолий Мезенцев – человек, музыкант. Как начинали заниматься музыкой? Как в Магадан попали?
А.М.: Музыкой занимался с детства, семья была бедная, выросли в нищете. Я один был у матери сын. Закончил 6-ой класс школы общеобразовательной, пошёл работать, потому что надо было на что-то жить. Потом учился, естественно. Учился в вечерней школе и работал. Работал кочегаром на паровозе, ещё застал те времена… А музыка – с детства. Ещё гармошку в детстве купили. Я начинал на гармошке пиликать. Потом уже позже, где-то в 12-13 лет, мне купили аккордеон. Это, конечно, счастье было. Но серьёзно музыкой я уже начал заниматься после армии. В армии у меня было ранение, я не дослужил, комиссовали… И пошёл работать аккомпаниатором в строящийся ДК, здесь же, в Тихорецке. Вот оттуда я и начал своё музыкальное развитие. Ещё не было у меня специального музыкального образования. Потом я поступил в Ростов. Закончил в Ростове культпросветучилище. После этого поступил в музыкальное училище в Ставрополе, сразу на второй курс по классу аккордеона. Потом к тому времени назрел Магадан, и я перевёлся из музыкального училища в Ставрополе, перевёлся в Магадан. Приехал туда. Я узнаю, что там директор музыкального училища мой земляк. Его уже нет… В этом году не стало… Весной… Очень хороший мужичок… Он когда увидел меня, говорит: «Ты с Кубани?» А он земляк мой, с Архангельской, рядом. Как обычно: обнялись, расцеловались. «Ну, ты что?» А я говорю, что, мол, так и так, перевёлся сюда, надо заканчивать, решил здесь поработать. А как я попал в Магадан? У нас был руководитель Боря Гора, Борис Михалыч. Очень известный музыкант по тем временам. Он работал в солидных оркестрах. С Рознером работал. Он с Рознером и меня познакомил, с Эдди Рознером. Здесь мы создали большой биг-бэнд, большой оркестр. Впервые в Краснодарском крае такой большой оркестр, где было четыре скрипки, пять саксов, четыре тромбона. То есть, настоящий биг-бэнд! Мы давали концерты приличные. Но всё это было настолько шатко, неустойчиво. Вообще, вы знаете — культура у нас в стране на каком уровне… И особого внимания… Это сейчас я смотрю: шоу-бизнес! Бездари! Сплошные бездари! Что они несут? Вообще, ужас… Порнуха, это ж не музыка! Это не песни, это набор слов. Ну, вот, собственно… А он до этого, Боря Гора, работал и жил в Магадане, в Театре музкомедии. Здесь поработал, понял, что копейку он не заработает, которую зарабатывал в Магадане. Опять улетел в Магадан. И оттуда мне пишет: «Давай, прилетай в Магадан! Я тебя тут познакомлю с музыкантами», пятое-десятое… По тем временам мне было сложно улететь, но я, как у Высоцкого «не для молвы, что, мол, чудак, а просто так, а просто так!» — сел и улетел к нему в Магадан. Один. В никуда, можно сказать… Он меня встретил в аэропорту. Ночью, на грузовой машине. Он, оказывается, днём работал в аптекоуправлении, возил медикаменты. А вечером играл в театре на трубе, первую трубу играл. Вот так я попал в Магадан. Там он меня встретил, я пожил у него недели две-три, может быть, даже месяц, я уже не помню… И надо ж было как-то устраиваться. Я пошёл в Дом строителей. Руководителем оркестра, с тем, чтобы получить в общежитии какое-то жильё. Не могу их напрягать. Своя семья, одна комната… Жили. Вот так я зацепился. Помаленьку, помаленьку… Потом попал в ресторан. Сперва на 13-ый километр… ( Отсчёт километража знаменитой Колымской трассы идёт от городской телевышки. Оттуда и есть 13-ый километр. По воспоминаниям многих магаданцев — замечательный кабачок! — примеч. А.Х. ). Вот как раз первый состав у меня был: Аликульверт, Калдаев Коля – саксофон, Стрелков – барабанщик… Вот и всё… И я… Ну, они меня послушали: «Ничего, пойдёт». Сели мы в этот кабачок на 13-ом километре, где-то месяца 2-3 там поработали, потом… Я уж не помню, но, по-моему, ресторан «Южный», это как раз Марчеканская бухта… Оттуда мы начали… Вот, собственно, оттуда пошли по возрастающей. Были в то время конкурсы. Модно было. Трест ресторанов и столовых проводил конкурсы на лучшие оркестры, чтобы занять место в лучшем ресторане города. На конкурсе мы занимаем первое место, и нас сажают в ресторан «Магадан».

А.Х.: Тем же составом?
А.М.: Тем же составом. Но в процессе потом менялся состав, менялся. Барабанщик не один раз, а раза три, наверное. И Русинов потом приехал Витя.

А.Х.: Это второй солист был?
А. М.: Да. Ну, он не солист был… Ну, по тем временам – солист

А.Х.: А Валера Подлубный?
А.М.: А! Был такой гитарист! Ну, он какой-то… Да все имеют какую-то свою черту…

А.Х.: А как пришла идея записать ансамбль ресторана «Магадан»?
А.М.: Идея появилась настолько спонтанно, как и вся эта программа, которую мы записали. Был такой Лёня Павлов, жил и работал в Магадане. Он был керамзитчик по профессии, ну, в общем, занимался строительными делами какими-то. Дружил с нами, ходил в ресторан, ему нравилось, как мы работаем, хотя это, конечно, было всё на уровне самодеятельности. Ну, времена, опять-таки… Потом он уехал на материк, в Питер. В Ленинград, значит… И оттуда звонит: «Запишите мне свою программу, я скучаю по вас, по вашей программе». Славка Аликульверт: «Давай запишем и отправим Лёне Павлову». Какие проблемы? Утром мы собирались всегда на репетицию в 10 утра и до 12, в 12 открывался ресторан. Вот эти два часа занимались, делали какую-то программу. Ну и адресовали этот концерт Лёне Павлову. Записали самый первый, потом ещё второй диск писали…м…м…м… бобину. Писали на «Тембре». Ещё тогда были очень модны эти магнитофоны, трёхмоторные. Ничего, качество, вроде как получилось неплохое, потому что писали на «PR-200», по тем временам была хорошая, качественная лента. Ну и всё. Как-то без всякого…

А.Х.: А кто записывал?
А.М.: Славик писал. Принёс, поставил магнитофон… Аликульверт… Ну и мы прямо с микрофона, как есть. Раньше ни пультов, ничего не было. Просто взял выходы, как-то их отрегулировал… Позволю себе сделать небольшое отступление, которыми я буду периодически пользоваться в ходе этой беседы. Слава Аликульверт на тот момент серьёзно занимался звукозаписью. И официально работал в одной из студий звукозаписи в Магадане, совмещая работу звукооператора и бас-гитариста в составе ансамбля ресторана «Магадан».

А.Х.: Вы записали всю программу, которую играли в ресторане, не делая какого-то упора на блатные, ресторанные, одесские песни. Потому что в программе есть инструментальные композиции и даже песня на английском языке
А.М.: Аликульверт что-то пытался там петь на английском, но он же безголосый… Он просто пытался там как-то… Опять-таки, это всё на уровне самодеятельности. Там много тонкостей всяких, нюансов, об этом можно говорить очень долго. Когда я уже прилетел из Магадана в Питер, а в Питере мне Павлов покупал машину… Он мне говорит: «Слушай, вы такие популярные сейчас здесь «Магаданцы» стали». Я говорю: «В каком плане?» А он говорит: «Так я ваши записи отдал в «звучку» ( Звукозапись – прим. А.Х.) своим кентам. А они стали пользоваться большим спросом». А я думаю: «С чего там? Самодеятельность! Я-то сам понимаю прекрасно, имея музыкальное образование…»

А.Х.: Но, тем не менее…
А.М.: Да! Но, тем не менее…Потом я позже пришёл к мнению, что это определяет уровень нашей культуры. Мы ещё не доросли…

А.Х.: А когда записывалось всё это?
А.М.: Где-то 1973 год… Да, примерно, 1973.

А.Х.: Не раньше?
А.М.: Нет, не раньше. Всё-таки 1973 год.

А.Х.: А кто принимал участие в записи? Состав?
А.М.: Русинов Витя – барабанщик, он из Запорожья… Я… Аликульверт – обязательно… (Смеётся) Шебутной пацан… Аликульверт всё-таки, не Аликульвертов. Он швед, по нации, вроде как…Сам он детдомовец, вроде… Помню так по разговорам. И Коля Калдаев — саксофон? По-моему, был… Нет… Подлубный, я уж не помню, Валера… Слава Аликульверт — весьма колоритная личность и, судя по тому, что я о нём слышал, интересный, неординарный человек. Особенно, принимая во внимание тот факт, что оказывается именно он, благодаря неуёмности своей натуры и живому характеру, организовал и записал легендарных «Магаданцев»! К словам Анатолия Ивановича хочу добавить, что Аликульверт родился в одном из лагерей ГУЛАГа. И выезжал из Магадана всего лишь один раз в жизни – в Ленинград к Леониду Павлову. Сейчас я пытаюсь организовать интервью со Славой Аликульвертом и искренне надеюсь, что его воспоминания будут так же интересны для поклонников «Магаданцев» и существенны для истории развития Жанра. Дней через десять после встречи с Анатолием Ивановичем Мезенцевым, мой товарищ Виктор Захаров, близко знающий Славу Аликульверта, позвонил по моей просьбе в Магадан. Аликульверт уточнил, что первая запись как раз и была сделана в ресторане «Южный», а вот вторая, ставшая впоследствии знаменитой, записана в ресторане «Магадан» в 1972 году. К тому же, Слава готов поделиться воспоминаниями и фотографиями тех лет. Но уже сейчас можно говорить о том, что легендарная запись была сделана в ресторане «Магадан» в 1972 году по просьбе Леонида Павлова. Состав музыкантов, принимавших участие в записи: орган, вокал – Анатолий Мезенцев, ударные, вокал – Виктор Русинов, бас-гитара, подпевки – Вячеслав Аликульверт, ритм-гитара, подпевки – Валерий Подлубный. Запись производилась Вячеславом Аликульвертом и Александром Ивановым на магнитофоны «Тембр» и «AKAI» на плёнку «PR – 200» и «SUPER LOW NOISE». Копия записи была выслана в Ленинград Леониду Павлову, благодаря которому получила массовое распространение. Из всех известных песен, самое первое исполнение песни «Поспели вишни» принадлежит «Магаданцам». Кроме того, в записи есть песни, исполнение которых кем-либо до «Магаданцев» не известно. Это: «Капитан Беринг», «Колымская трасса», «Моя лопаточка», «Салажата» и другие. В записи в ресторане «Южный» на 13-ом километре знаменитой Колымской трассы принимали участие: орган, вокал – Анатолий Мезенцев, бас-гитара – Вячеслав Аликульверт, саксофон – Николай Калдаев, ударные – Юрий Стрелков. Эта запись была сделана до 1972 года. Запись была произведена Вячеславом Аликульвертом. К сожалению, пока эта запись не найдена. А.Х.: И ещё один момент: песня «Поспели вишни». А.М.: «Поспели вишни»… Идея песни была… Аликульверт принёс эту запись «Поспели вишни». Полустёртую, истрёпанную, там половины слов не было, сама запись с провалами… Не слышно, потом где-то опять всплывают какие-то слова. Ну, давай на ходу изобретать. А почему? В «Северном» поют, вроде, как спрашивают. Ну, давай. И сочиняем на ходу, придумали слова какие-то…

А.Х.: Фишка песни – На Марчекане!
А.М.: Так работали ж на Марчекане! А слова?.. Ну, что ж… Я сам пишу стихи… Сейчас-то стал более серьёзно заниматься… А насчёт «Поспели вишни» смело могу сказать, что половина слов – наши, общие, написанные в нашем коллективе. Там непонятно, какая-то фраза, где: то — дядя Ваня на диване, то – в бане…, непонятно было…с тётей Груней… В общем, начали изобретать сами. А по тем временам, это было не главное, главное было: «оцем-поцем», ритм (простукивает по столу ладонями)… Главное, что «дядя Ваня», «поспели вишни в саду у дяди Вани». Вот мы и разбили текст, я сделал свою аранжировку, естественно… Кроме меня, там никто этим не занимался. И я её привёз эту песню… Я её не хотел записывать, вообще-то! Помню, да на фиг эта песня! По тем временам это не актуально. Песня не серьёзная, что ли…, не тематичная… А когда прилетел в Питер, Павлов говорит: «Дядя Ваня», кстати, пользуется большим спросом». Вот уж никогда бы не подумал… «Дядя Ваня» и «Дядя Ваня»…

А.Х.: Мне было лет 15, когда я только услышал об этой песне. Кто-то где-то мельком у кого-то слышал. А самому послушать нигде невозможно было, ни у кого не было толком. Не найти было…
А.М.: Да вообще её нигде не было! Я её нигде не слышал раньше! Шелег пишет, что я исполнил эту песню, подарив вторую молодость «Поспели вишни». Я и первой молодости не слышал никогда. Даже, как обычно, гитарные песни… Как их раньше называли – подзаборные песни. С гитарой, много всяких песен, миллионы! Ну, а вот эту не слышал я. Не слышал. А тут принесли как какой-то старт, вроде, «поспели вишни… там…. Трали-вали…дядя Ваня». Ну, давай мы её доработаем сами… Вот, собственно, от меня она и пошла из Магадана, от меня она пришла в Питер и пошла гулять. Сюда я уже приехал когда работать, здесь ребятам её дал, тоже по кабакам пели… Кофе завари, пожалуйста (супруге Татьяне Семёновне). Где-то, чего-то, как-то… Никто никогда не думал о том, что эта песня будет пользоваться таким спросом. Прозвучит. И через какое-то время она станет каким-то шедевром… Никогда! Даже и в мыслях не было! Просто – это кабацкие песни.

А.Х.: Но они живут и ещё, вероятно, будут жить!
А.М.: Конечно, они резко отличаются … Сейчас я поставлю сахар и конфеты… Я ушёл от этого жанра довольно давно. Захлестнуло другое. Я поклонник джаза, играю джаз. Люблю. В силу необходимости, пока я работал в ресторане, я пел эти песни. Да, собственно, и сейчас их пою. Вот ко мне приходят друзья с просьбой услышать эти песни… Я вернусь к «Дяде Ване»! Достали меня! Были звонки, были визиты! Да где ж вы, ребята, были раньше?! В 73-м году я эту песню выдал в Питер. Она в момент облетела всю Россию. Если ты автор, то где ты был?! Чего ж ты бросился через 20-30 лет вдруг утверждать «Это моя песня!»? Надо было тогда звонить в колокола, если только действительно ты её написал! Но ведь её не было нигде! Есть соавторство, я всё это понимаю…

А.Х.: Звездинских много по стране…
А.М.: Это точно. Ну, ладно, если ты это написал, то почему ты столько лет молчал? И вдруг – ты проснулся! Я уже думаю, что если любую песню взять из тех, из прошлых лет, авторов которых уже нет… Можно найти себе лжесвидетелей, коммерчески заняться этим вопросом, можно попытаться всё это сейчас узаконить… Я когда купил первый караоке, они только появились, то там был «Дядя Ваня» записан! Уже в Корее в караоке записали!

А.Х.: А насчёт Марчекана – как только не пели…
А.М.: И «на Мичигане», и «поспели вишни в саду у Махавишны»…Столько было всяких интерпретаций! И всякий раз, когда говорят за эту песню, я говорю, что не хотел записывать… Я не находил, что это – песня. Это просто какая-то балаболка… Ну, давай запишем! Ну, давай! Самодеятельность голимая! И вот тебе, пожалуйста, сколько лет прошло, и живёт!

А.Х.: Если считать с 73-его года, то уже 32 года.
А.М.: Да… Коля из Ейска приехал (Речь идёт о Николае Пушкарском, записавшем летом 1979 года Аркадия Северного с ансамблем «Казачок» в станице Кущёвской – А.Х.), хотел продюсировать, заняться мной. Да что-то всё ему некогда, не получается. А сам я лентяй по натуре. Если меня не толкнуть, я не сдвинусь с места. Я начал писать, он приезжает: «Не так. Надо вот так, как ты в Магадане записывал». Я говорю: «Коля, пойми: время другое, инструменты другие, требования другие. У меня уже к самому себе на сегодняшний день выше, значительно выше. То был уровень самодеятельности, причём, такой махровой самодеятельности». «Ну, нет, мне надо именно вот так». «Да тех инструментов уже нет! «Вермона» там верещала..». «А вот людям нравится…» «Я понимаю. С точки зрения бизнеса, конечно, понятно. Актуально». Почему? Потому что, чем хуже, тем лучше. К сожалению. Это уровень опять-таки, культуры нашей.

А.Х.: Не могу согласиться. Вспоминая те годы, хочу сказать, что составы музыкантов в ресторанах были сильны профессионализмом этих музыкантов. Работать в ресторане было и денежно и, где-то даже, престижно. Получить работу музыканта в ресторане, особенно хорошем, было тяжело. А поэтому и уровень предлагаемой музыки был на достаточно высоком уровне. Не подбором программы, а её исполнением. Чтобы удержаться на этом месте, нужно было отрабатывать! Естественно, что лентяев, бездарей и непрофессионалов держать никто не стал бы. Поэтому даже из дешёвого, примитивного шлягера высасывали всё, что могли. А как это делали? Через себя пропускали, вкладывая душу. Не благодаря ли именно этому, проявили себя в эмиграции Токарев, Шуфутинский, Гулько, Могилевский… Именно профессионализм помноженный на собственное восприятие той или иной песни, заставлял эту песню жить многие годы. В неё вкладывалась душа исполнителя…
А.М.: Я согласен. Дело в том, что это – целая эпоха. Это можно смело назвать эпохой. Это эпоха того времени, которую никак нельзя отвергать, она имеет место быть. Она и есть, она живет, и будет жить. Потому что, пока мы живы, пока ещё живы те, у которых это на слуху, люди взрослые. Да, они воспринимают именно ту музыку. Не современную, не это вот, не сегодняшние шлягеры, попсу всякую. Это вполне закономерно… Хотя, как ни парадоксально, многие из молодых сегодняшних слушают эти записи и балдеют от них. Я удивляюсь, от чего балдеть? Там настолько всё примитивно… Но мы выросли из этих штанишек… Всё… А оказывается, что эти штанишки модные на все времена оказались… Как ни парадоксально… Песни? Я хочу сказать, что касается песен, писались песни осмысленные. Песни от жизни… От того, что нас окружало… То, чем мы жили… Это ж не два кусочека колбаски… Песни, которые имели глубокий смысл.

Андрей Хекало